Вадецкий Б - Сказание О Флотоводце
Б. Вадецкий
СКАЗАНИЕ О ФЛОТОВОДЦЕ
1
Быстроходный "Таиф" один уцелел из эскадры Осман-паши. Корабль бежал
из Синопа, не выдержав боя, и ночью достиг берегов Константинополя. К
скутарийским садам он подошел неслышно, как входит шлюпка в камыши, и
вскоре стал на виду у дворца падишаха, черный, с поломанной реей и с
бортами, залитыми кровью. Еще курился дымок на корме после недавнего
пожара, и палуба скрипела углями, а над мертвецами, завернутыми в саван,
как дозорный, сидел мулла. Сонный извозчик, стоявший в ту ночь на пристани,
не мог знать, почему торопится Мушавар-паша, командир "Таифа", в английское
посольство. Белые кони понесли легкую коляску по кривым, залитым лунным
светом улицам, и куда бы ни сворачивали, отовсюду был виден одинокий черный
силуэт "Таифа". Седок-офицер все время торопил извозчика, в зеркальцах,
прилаженных к фонарям, мелькали пустыри и минареты, дома с грозящими упасть
косыми сводами балконов, стаи собак, пожиравшие на
углах выкинутые днем отбросы. И наконец обозначилось за тяжелой литой
оградой гранитное здание особняка.
Заметив, как нетерпеливо будил офицер привратника, как скрылся в
подъезде дома, не сняв у порога туфель, извозчик понял, что привез
иностранца.
Офицер назвал себя привратнику Адольфусом Слэдом и в тот же час был
принят послом.
- Что-нибудь случилось, сэр? - спросил посол, вглядываясь в его лицо;
светила лампа, оставляя в сумраке тяжелые шкафы с книгами и на столе
портрет королевы Виктории.
- У Турции нет больше флота! - стараясь держаться спокойно, сказал
офицер.
Он был бледен, рыжеват, с маленькими, почти лишенными ресниц глазами и
выпуклым упрямым лбом, с застывшим выражением надменности и вместе с тем
внимания. Он неловко держал в руке высокую феску с пышными кистями и
не смел расстегнуть тугой, душивший его сейчас стоячий воротник мундира.
Турецкий орден в форме полумесяца на его груди, адмиральские эполеты и
широкий, шитый серебром пояс чуть светились.
Опустившись в молчаливо придвинутое ему кресло, он сообщил с
обстоятельностью, которая как бы заново воскрешала перед ним происшедшее:
- Нахимов напал неожиданно и дерзко. Он построил свою эскадру в две
колонны, искусной диспозицией кораблей удвоил силу огня. Береговые батареи
не могли защитить наши корабли. Больше того, наши корабли мешали им
стрелять по русским. Смею утверждать, Осман-паша не был готов к обороне!
Русские били бомбическими снарядами, и прицельный огонь их был страшен. Вы
не представляете себе, сэр, во что превратился Синоп. Турецкие корабли
взрывались один за другим, и ветер зажигал их горящими обломками дома. К
чести русских, они не трогали город.
И с чувством неловкости он добавил тихо:
- Я с самого начала видел, что этот бой несет нам гибель!
- Как "Эрекли"? - хмуро поинтересовался посол. - Ушел ли он? Он ведь
ни в чем не уступает, насколько я знаю, "Таифу".
- Командир "Эрекли" предпочел гибель бегству, как, впрочем, поступил
бы и я, не будь...
-...англичанином, - понял его посол.-Вы на турецкой службе, приняли
мусульманство, но тем не менее не склонны жертвовать собой без нужды! -
Стрэтфорд Рэдклиф сухо улыбнулся. - Я не осуждаю вас и рад видеть у себя,
хотя вы и привезли столь горестные вести.
И доверительно спросил, глядя в сторону и будто спрашивая об этом же
самого себя:
- Вы думали, к чему должно привести это поражение турецкого флота?
- К вступлению в войну Англии и Франции, я полагаю. От того, что
ответит посол, зависело теперь и его, Адольфуса Слэда, положен